KTwins

Материал на данный момент находится в работе!!! Выложен предварительный, более чем черновой вариант. Наброски.

СВЕТ И ТЕНЬ ДВОРЦОВЫХ ПЕРЕВОРОТОВ

В основе этой зарисовки лежит пока всего лишь одна книга. Старая. В ней собраны немногочисленные версии русских и иностранных ученых и воспоминания современников. Теперь, когда от этой истории нас отделяют века, в ней уже нет тайн. Но тайной осталась она сама, поскольку на протяжении долгого времени власть предержащие, опасаясь за свой трон, тщательно и стыдливо скрывали ее.

Французская «железная маска» по-Дюма – это загадка Истории. Кто прятался за ней, существовал ли этот человек на самом деле, совершались ли подобные события? Мы может только строить предположения.

Русская «железная маска» — это печальная и совершенно реальная страница русской Истории.

Я не думаю, что источников будет много. Но все же надеюсь, что осенью мне удастся разбавить эту основу.

Так или иначе, но перед тем, как последовать за Иоанном Антоновичем, необходимо пройтись по тайным дворцовым переходам, парадным залам и кабинетам, чтобы понять, каким образом это чужестранное дитя могло оказаться на русском престоле. И начать придется с еще одной загадки – смерти Петра I.

Вас никогда не удивляло, что Великий царь, вздернувший Россию на дыбы, не подумал о наследнике престола? Умирал он не скоропостижно, времени было достаточно, чтобы выбрать кого-то из родственников. Последний его указов – о продаже игры и рыбьего клея. Странно, не правда ли? О клее император на смертном одре думает, а о том, кому оставит страну – нет!

И я уже готова была детально задуматься на эту тему, как вдруг нашла в недрах Интернета очень достойную статью. Она большая, я позволю себе ее сократить и выложу в рубрику «О пушкинской дуэли», потому что многие размышления автора и приведенные факты приоткрывают завесу еще над одной тайной. Пушкинской.

Вероятно, выбрать наследника Петру не дали.

«В этот же день (27 января 1925 года), — так описывает С. Соловьев последние дни царя, — в исходе второго часа, Петр потребовал бумаги, начал было писать, но перо выпало из рук его, из написанного могли разобрать только слова «отдайте все…», потом велел позвать дочь Анну Петровну, чтоб она написала под его диктовку, но когда она подошла к нему, то он не мог сказать ни слова. На другой день, 28 января, в начале шестого часа пополуночи, Петра Великого не стало».

Как мы все помним, единственного сына он казнил. Остались только девочки. Возлюбленная Екатерина I рожала много. Но все одиннадцать детей, в том числе и Петр Петрович умерли во младенчестве. Из реальных претендентов на престол остались: Анна Петровна, Елизавета Петровна и внук Петра — сын казненного царевича Алексея, Петр Алексеевич. Будущий Петр II.

Петр поступил странно. Он короновал Екатерину, то есть сделал ее царицей не по мужу – как было принято, а самостоятельной. Самодержавной царицей.

Она и стала после загадочной смерти царя править Россией. Вместе с Меньшиковым и Верховным тайным советом. Но, несмотря на то, что покойный царь предпринял все возможные меры, ей было не просто. Легитимным в глазах общественности было воцарение только потомка по мужской линии – Петра II. Но мальчику было тогда 10 лет. С большим трудом Екатерине удалось с помощью гвардии «отсрочить» вступление ребенка на престол.

У Меньшикова были наполеоновские планы. Этот продавец пирожков, подобно старухи из пушкинской сказки, никак не мог остановиться. И уж дворянством был одарен, и чинами, и богатством несметным, и сам по существу — царь Всея Руси… Однако, за два года правления Екатерины он успел обручить юного Петра, наследника престола, со своей дочерью.

Но прав великий Пушкин. Пройдет совсем немного времени и разгневанная золотая рыбка, так благоволившая к Александру Даниловичу, вильнет хвостом и исчезнет в пучине морской, оставив бывшего почти царя в полнейшей нищете.

После смерти Екатерины, в 1727 году, престол перешел, наконец, к внуку Петра. Мальчик царствовал всего 3 года. Но, видимо, обладал характером, поскольку участи царевича Алексея, своего отца, Меньшикову он не простил.

Если бы он остался на троне, вполне возможно, многое пошло бы по-другому. Но судьба уготовила ему раннюю смерть. В 15 лет он умер от оспы.

С этого момента Россией почти два столетия будут управлять женщины…

Неожиданная смерть монарха озадачила вельмож. И как это всегда бывает в подобном случае – растревожила…

ТЕНЬ И СВЕТ ДВОРЦОВЫХ ПЕРЕВОРОТОВ

Екатерина завещала российский престол Петру II, а если он умрет бездетным, то старшей дочери Анне или ее наследникам.

Надо сказать, что их разница с Елизаветой Петровной была очень условной, всего лишь год. Но Анна была выдана замуж еще Петром I за герцога Гольштейн-Готторнского. Их сын – Карл Петр Ульрих — через несколько десятилетий взойдет на российский престол, как Петр III (Петр Федорович). Тот самый Петр III, которого свергнет потом Великая Екатерина II.

Но Анна умерла в 1728 году. Почти сразу после рождения сына.

По воле покойной императрицы, жены великого царя, надо было приглашать на престол сына ее старшей дочери. Но Верховный тайный совет имел на этот счет свое мнение.

С этого момента начинается череда дворцовых переворотов и кратковременных царствований, среди которых мелькают известные имена вельмож и советников. Второе смутное время в российской истории!

Однако вся эта кутерьма длится совсем недолго. В 1730 году умирает юный Петр II, в 1741 году Елизавета Петровна отвоевывает себе престол. И царская династия возвращается на исконную дорогу: от отца — к старшему сыну. За редкими, но вполне понятными, исключениями.

Но за эти 11 лет на престоле перебывает много народу. И еще больше мечтает на нем побывать…

Нарушив посмертную волю императрицы и подписанный ею акт, члены Верховного тайного совета, безусловно, совершили преступление. Но это с одной стороны. С другой, еще при жизни Петра I Анна Петровна, по его настоянию, отреклась от престола для себя и своего сына. Петр не желал, что бы ее иноземный муж правил Россией.

Кого же звать царствовать? Неугодного великому императору зятя? Правда, была еще младшая дочь… Но ее в расчет не принимали. Сам Петр считал ее легкомысленный и к управлению страной неспособной.

Советники пошли по третьему пути. Они вспомнили про курляндскую герцогиню Анну Иоанновну.

Анна Иоанновна была дочерью брата Петра I, Иоанна Алексеевича. То есть племянница Петра I. Она жила себе тихо и мирно в Курляндии и не помышляла о российском престоле. К ней приехали, прилюдно позвали с почестями, а tet-a-tet заставили подписать «кондиции», по которым она должна была подчиняться всем желаниям и указаниям Верховного тайного совета.

Этот «третий» вариант устраивал всех. Для протокола — прямая наследница Петра. Для группы олигархов — совершенно несклонная к управлению страной немолодая дама. Идеальный вариант!

Только Анна Иоанновна оказалась не такой уж простой…

ВРАГИ ВОКРУГ КОЛЫБЕЛИ

Подписать-то она все подписала. Но потом приехала в столицу, осмотрелась, выяснила, что есть и недовольные Верховным тайным советом — управляющим страной. Подумав, она разорвала все подписанные ею «кондиции» и объявила себя самодержавной Всероссийской императрицей. Заниматься делами страны стал ее камергер Бирон.

Сколько же их породило то время! Персонажей сказки о золотой рыбке… Амбициозные, успешные, по-своему талантливые… Всех их во все время губит одно и тоже – не могут понять, что не Избранники.

Бирон личность удивительная.

Дед его служил конюхом при дворе курляндских герцогов. Внук вырос повеса повесой. Родные собрали денег и отправили его Кенигсбергский университет. Учиться он не стал, а отправился в Петербург искать счастья, как многие иностранцы в те годы. Зацепиться при русском дворе не удалось. Он отправился в Ригу – и там не повезло. Пришлось вернуться в родную Митаву. Там кое-как родственники выхлопотали место канцелярского писца при вдовствующей герцогини Анны Иоанновны, под началом обер-гофмаршала Петра Михайловича Бестужева-Рюмина.

И тут Его Величество Случай обратил к тогда еще Бюрону свою лучезарную улыбку…

Обер-гофмаршал занемог. И молодой писец отправился вместо него к герцогине в ее загородный дом. С документами на подпись.

Анна Иоанновна читать их не хотела. А Бюрон с удовольствием растолковал ей, в чем там дело. Он был толковый, статный, веселый… Вдовствующая герцогиня пожелала, чтобы документы отныне привозил только он.

Через несколько недель писец был назначен личным секретарем, а потом камер-юнкером.

Следующим желанием молодого человека было – дворянство. Он переменил свою фамилию «Бюрон», распространенную в Курляндии, на «Бирон». Теперь можно доказывать, что его родственники – знатный французский род. Недаром же его отец служил офицером в польском войске! К курляндскому дворянству писца бы никогда не причислили, если бы не вдовствующая герцогиня. Знатные курляндские вельможи ворчали. Но что поделаешь?

Анна Иоанновна привязалась к милому молодому человеку. Она считала его и способным, и преданным. И чтобы прекратить разговоры о его низком происхождении женила своего любимца на своей фрейлине, родовитой Бенигне Готлиб фон Тротта-Трейден.

Браком все были довольны. Некрасивая перезрелая невеста получила жениха с протекцией. Жених – невесту с гербом на карете. А герцогиня заткнула рот завистникам.

В Петербурге о Бироне знали. И боялись. Поэтому одним из условий воцарения племянницы Петра было – никакого Бирона! Бирон остается в Курляндии.

Анна Иоанновна спорить, как мы помним, не стала и уехала без него. Зато потом, она послала в Митаву за своим камер-юнкером. И тут же назначила его обер-камергером. То есть сразу даровала звание выше всех сенаторов!

Как иногда важно показаться толковым, статным и веселым!

России Бирон не знал, государством по началу управлять не хотел. В принципе сбылись все его мечты! О чем еще может мечтать безродный писец? Теперь можно заняться любимыми делами: картами и лошадьми.

Но у Анны Иоанновны были другие планы. Она никому не доверяла в чужой ей России. И требовала от своего любимца, чтобы он вернулся к делам и снова стал ее советником.

Фейхтвангер тогда еще не родился, и вряд ли Бирон смог бы так точно выразить те жаркие чувства, которые вспыхнули в нем, когда он столкнулся с настоящей власть. «В большом сердце всегда бывает много пустого места. И там легко может угнездиться скука, меланхолия. Нужна немалая толика страстности, чтобы заполнить пустые места. Погоня за все новой властью – это великий, живительный и стойкий огонь. Политика не меньше горячит кровь, нежели самая прекрасная ночь любви».

Началась новая эпоха.

Она скоро закончится. Милости Судьбы не бывают бесконечными. Скоро он разделит судьбу такого же обласканного ею выскочки, и будет доживать свой век вдали от российского престола. В маленьком домике близ Пелыма, в трех тысячах верстах от Петербурга, на крутом берегу реки Тавды, в тайге… Но, наверное, если бы тогда ему предсказали все его взлеты и падения, он бы вряд ли поверил. И вряд ли бы остановился…

Бирон начал царствовать. Он вербовал сторонников и уничтожал врагов. Князья Долгорукие, кабинет-министр Волынский, Еропкин и другие, близкие к престолу вельможи, были отправлены под суд, в ссылку или казнены. Вокруг себя он поставил людей, в преданности которых был уверен. В основном это были немцы. Но и русские попадали в его окружение, если им удалось доказать свою преданность. Бывший обер-камер-юнкер граф А.П. Бестужев-Рюмин, например.

Десять лет внук курляндского конюха правил Россией. Ему вменяют в вину, что в России при нем стало жить совсем невыносимо. А какое ему было дело до чужой страны? Всеми силами он защищал и приумножал неожиданно свалившееся на него счастье.

Императрица жаловала его графом Российской империи, кавалером ордена Андрея Первозванного, поместьями со многими тысячами крестьян, драгоценными подарками. Вынудила курляндцев выбрать его в герцоги. Так что Бирон распоряжался не только Российской империей, но и Курляндией, Лифляндией и Семигалией.

Он издавал законы и ревностно следил за их выполнением. Особенно строго требовал уплаты податей, да так, что нерадивых воевод за недоимки заковывали в кандалы. Воеводы, разумеется, народ не жалели. По деревням разъезжали воинские отряды и именем императрицы отбирали у крестьян все, что можно было продать.

Крестьяне роптали, дворяне негодовали. Но все молчали. Чашу терпения переполнила смерть Анна Иоанновны…

ЗАГНАННЫЕ В УГОЛ

Пятого октября 1740 года во время обеда императрице внезапно сделалось дурно. Врачи осмотрели ее и заговорили о возможной скорой кончине.

И снова вельможи заволновались. Анна Иоанновна была бездетной. Но два месяца назад, 12 августа, у ее подруги-родственницы родился мальчик.

Вопрос о престолонаследии Анна Иоанновна решала, как и всё, самостоятельно. И на этот раз даже без Бирона. Еще в первые годы своего правления она приблизила к себе свою племянницу. Дочь своей родной сестры – Екатерины Иоанновны.

Совсем ребенком девочка вместе с матерью приехала в Петербург из Ростока. Там она была лютеранкой и носила имя Елизаветы-Екатерины-Христины. В 15 лет по настоянию тети она приняла православную веру под именем Анна. Анна Леопольдовна. Затем ее выдали замуж за жившего в Петербурге немецкого принца – Антона-Ульриха Брауншвейг-Люнебургского. Их ребенку Анна Иоанновна и решила передать все права наследства на русский престол.

Опять же возникал вопрос – зачем так далеко ходить?

Сын второй, молодой, Анны приходился Петру Великому троюродным внучатым племянником. А рядом, совсем рядом, жила его родная дочь – Елизавета Петровна!

Но Анна Иоанновна Елизавету не жаловала. Она даже хотела выдать ее замуж за иностранного принца. И совсем избавить Россию от ее претензий на престол. Но Елизавета выходить замуж отказалась наотрез. И объявила, что вообще никогда замуж не выйдет. Она одиноко жила в отдельном замке, поддерживая со всеми Аннами дружеские отношения. До поры до времени…

Рождение наследника не вызвало радости. Многим не улыбались планы императрицы о том, что на престол взойдет сын незначительного немецкого принца и дальней родственницы Петра I. Есть же еще сын Анны Петровны – внук Петра, единственный потомок мужского пола. Будущий Петр III. Он имел гораздо больше прав на престол. К тому же ему было уже 12 лет.

Бирону тоже не нравился выбор императрицы. Сначала он надеялся, что ему удастся женить своего сына на Анне Леопольдовне. После свадьбы ему ничего не оставалось, как возненавидеть Антона-Ульриха отчасти по этой причине, отчасти по тому, что он видел в нем реальную опасность в случае смерти императрицы.

Для армии и народа воцарение еще одного иностранца из бироновского окружения означало еще большие притеснения и невзгоды. Пугало и то, что ребенок был маленьким, а императрица часто болела – значит, на долгие годы власть останется в руках ненавистного Бирона.

Оппозиционная Бирону группа олигархов разделяла это мнение. Она мечтала об управлении государством.

Таким образом, в роскошных комнатах Зимнего дворца в золоченой колыбели с короной лежал младенец, чье рождение никому не было нужным…

Разумеется, родители любили его. Венценосная двоюродная бабушка ежедневно по нескольку раз заходила в его покои. Некоторые вельможи, мечтавшие упрочить свое положение при дворе, радовались ему.

Но всех их было так мало…И Судьба-забавница, так щедро одаривающая своими милостями, уже повернула к колыбели свое суровое лицо…

Бедный маленький Иоанн Антонович был не просто ребенком. Он был огромной государственной проблемой, решение которой совсем не за горами…

С того злополучного обеда императрица прожила еще 2 недели. За это время она успела подтвердить свое прежнее заявление о правах Иоанна Антоновича на престол, подписала манифест. Только вот с регентом никак не могла определиться. Ей предлагали Анну Леопольдовну, принца Антона-Ульриха, их обоих вместе. Свой выбор она остановила на Бироне. О чем и подписала дрожащей рукой еще один манифест.

Теперь до совершеннолетия принца Иоанна власть над Россией переходила к герцогу Бирону. Возможно, Анне Иоанновне казалось, что этим последним даром она упрочит положение своего любимца. Но престолы – это не дар, а наказание. И ее подпись на манифесте означала для Бирона смертный приговор.

Но тогда он об этом еще не догадывался…

ПЕРВЫЙ ДВОРЦОВЫЙ ПЕРЕВОРОТ

На другой день после смерти царицы Бирон, прочитав сановникам подписанный манифест, обратился к собравшимся во дворце с речью:
«Именем Его Императорского Величества Божиею милостью Государя Императора Иоанна Антоновича приглашаю всех сановников, всех придворных, всех служащих, верно служивших почившей императрицы, незабвенной государыне Анне Иоанновне, остаться на своих постах…»
Отныне он хотел царствовать осмотрительнее, и по возможности не наживать себе новых врагов.
«На постах» остались почти все, за исключением самых открытых и непримиримых врагов Бирона. Остался и фельдмаршал, большой знаток военного и инженерного дела, любимец Петра, граф Бурхард-Христофор Миних…
Теперь к России обратилась другая сторона бироновской личности. Он понимал, что его ненавидят все, сверху донизу. Несмотря на льстивые речи, на присягу, на просьбу принять титул «высочество», на молебственные возглашения, где рядом с именем императора-малютки провозглашалось его имя… Эрнста-Иоганна Бирона.

Он решил вызвать к себе сочувствие. И одна за другой последовал целый ряд регентовских милостей, закрепленных в законах и манифестах:
Суды должны быть правые и беспристрастные, ко всем равные.
Многих преступников освободить от наказания.
Ограничить роскошь при дворце.
Вельможам носить платья не дороже 4 рублей за аршин.
Часовым выдать необходимые им шубы.
Цесаревне Елизавете Петровне выдавать ежегодно 50 000 рублей (к началу XX века это составило бы полмиллиона)
Родителям императора – 200 000 рублей в год.
Кроме того, были оказаны милости лицам, попавшим в опалу в годы правления Анны Иоанновны.
И все равно ему мерещились заговоры… Со стороны гвардии, со стороны принца Антона Брауншвейгского… Были ли они реальными? Или вельможи, писавшие доносы, решали свои задачи? Бирон находился настолько не на своем месте, что возможно было все…
Проще всего было расправиться с принцем.
Бирон влетел к нему и стал упрекать Антона-Ульриха, что тот распускает слухи о том, что манифест подложный. И Анна Иоанновна вовсе не назначала Бирона регентом. Что принц надеется на поддержку Кирасирского и Семеновского полков, в которых он состоит подполковником. Что он замышляет козни, плетет интриги. Угрожал, что вышлет все семейство в Германию, а на престол пригласит принца гольштинского, сына Анны Петровны.
Принц испугался. И на следующий день приехал к Бирону с женой Анной Леопольдовной. Та на коленях умоляла Бирона простить мужа и обещала лично следить за ним.
Был ли принц Антон виноват? На допросе в Тайной канцелярии, куда Бирон его вызвал, а Ушаков допрашивал с пристрастием, принц со слезами сознался. И в подстрекательстве к бунту, и в претензии на регентство. Но мы слишком хорошо знаем, какими методами правоохранительные органы во все времена добивались чистосердечного признания.
«Раскаявшегося принца» Бирон лишил всех военных чинов, а близких ему людей наказал кнутом. На большее он, однако, не решился.
Но и этого было достаточно, чтобы императорская семья отныне дрожала от страха. И Анна Леопольдовна, и принц Антон-Ульрих прекрасно понимали, что они случайные люди на российском престоле. Но как было выбраться из этой золотой паутины, когда за каждым их движением стояли чьи-то интересы? Был бы у этой пары государственный характер, они, как и Петр, пошли бы рубить стрельцам головы. Но они даже не помышляли о власти и правлении страной. Их единственным желанием было жить. И жить спокойно.
С одной стороны им угрожали другими претендентами на престол: Елизаветой Петровной, гольштинским внуком Петра… С другой стороны, в дворянстве и народе росло недовольство немцами. Слишком много было их вокруг трона.
Казалось бы, Бирон должен быть защитником несчастной семьи. Но он размечтался – «хочу я быть владычицей морской»! Он планировал выдать свою дочь за внука Петра. Или женить на Елизавете Петровне. А семью арестовать или выслать.
Вполне возможно, что дальнейших событий не произошло бы, и Бирон еще какое-то время задержался у власти. Но его нападки на семью, которая была загнана в угол и без Бирона, уже самим фактом своего существования и положения в чужой стране, вынудили ее принять меры самозащиты.
Им некуда было деваться…
Случай скоро представился. В лице импозантного геройского граф Бурхарда-Христофора Миниха…

НА КРАЮ ПРОПАСТИ

У прославленного Миниха с Бироном были сложные отношения. Миних к Бирону относился… как к досадной случайности, с которой необходимо считаться. Он поддерживал Бирона и при жизни Анны Иоанновны, и после ее смерти.
Бирон Миниха недолюбливал. Он принадлежал к тем иностранцам, которых вызвал в Россию еще Петр Великий. Родом он был из Германии, из графства Ольденбург, принадлежащего тогда Дании. В 16 лет Миних поступил на французскую военную службу по инженерной части. Петр признавал в нем выдающегося знатока своего дела. «Из всех иностранцев, бывших в моей службе, — говорил про него Петр, — Миних лучше всех умеет предпринять и производить великие дела».
Не только Петр, но и Екатерина I, и Петр II, и Анна Иоанновна высоко ценили этого благородного, одаренного умом, величественной наружностью и царственной осанкой вельможу. При Анне Иоанновне граф Миних возглавлял особую комиссию по введению новых порядков в войсках, принимал участие в осаде Данцига, в походе в Крым…Он был очень строг и взыскателен, в первую очередь к себе. В российской армии его любили, называли «соколом». А в Европе после войны с турками Миниха считали отличным полководцем.

Не удивительно, что Бирон — полная противоположность Миниха, видел в нем соперника и опасался его. Но все это время благородный граф был на стороне новоиспеченного регента.
Не догадался хитрый курляндский писец отметить заслуги именитого графа каким-нибудь высоким чином или постом! И Миних затаил обиду…
Чуть менее чем через месяц после кончины императрицы, Анна Леопольдовна решила выбрать себе пажей. Ей привели отряд кадетов, во главе его был граф Бурхард-Христофор Миних.
Когда смотр закончился, Анна Леопольдовна пригласила к себе графа и стала жаловаться ему на свое отчаянное положение, на притеснения Бирона… «Я готова уехать из России, но я боюсь, что мне не отдадут сына!» Она рыдала, умоляла фельдмаршала помочь ей, употребить свое влияние на регента и разрешить им всем уехать.
Миних понял, что настал его час!
Если устранить Бирона, то при поддержке Анны Леопольдовны он сам может легко стать регентом! Да и сам Бирон был ему крайне неприятен!
Он успокоил принцессу обещаниями и отправился обдумывать свой план.
Вечером он явился снова, и объявил, что никакие уговоры не помогут оставить ребенка с матерью. Выход только один — «мужайтесь!» — схватить и арестовать регента.
Принцесса пришла ужас! Но очень скоро поняла, что выхода у нее действительно нет.
Миних решил осуществить задуманное предприятие в ближайшую ночь.
Дабы не вызвать подозрение, днем он по обыкновению заехал к Бирону на обед, потом еще раз, вечером – по его приглашению. А ночью предполагался еще один визит…
Бирон что-то предчувствовал. Может быть, он постоянно находился в таком состоянии. А может быть Миних, не в характере которого было подобное лицемерие, как-то выдал себя. Во всяком случае, он спросил Миниха, не собирается ли тот предпринимать ночью какое-то важное дело. Миних ответил: «Не могу припомнить, предпринимал ли я в моих военных делах ночью что-либо чрезвычайное, но всегда держался правил пользоваться благоприятным случаем».
Не думаю, что Бирона успокоил этот ответ.
В два часа ночи Миних с адъютантом отправился в Зимний дворец. Офицеры-преображенцы были приведены к принцессе и, поклявшись ей в верности, пообещали повиноваться каждому слову графа.
Их поддержали солдаты. И небольшой отряд отправился к спавшему темному дому регента.
Бирон спал чутко, он сразу заслышал шум. Стал кричать, размахивать кулаками… Но его повалили на пол, связали, завернули в одеяло и посадили в карету Миниха.
В Зимнем дворце из всей многострадальной семьи спал только один маленький император. Около его колыбельки сидели дрожащие Анна Леопольдовна, ее фрейлина и принц Антон-Ульрих. Он проснулся сам, недавно, никто ни во что не посвящал его.
Если затея Миниха не удастся, им всем грозит… Даже страшно себе представить, какой будет месть Бирона!
К шести утра в спальню вошел радостный Миних. Он отрапортовал, что исполнил возложенное на него поручение, не пролив даже капли крови.
Эту радость очень скоро сменит разочарование… Всего через четыре месяца он подаст в отставку, в надежде, что принцесса, в тот момент уже великая княгиня, не забудет оказанную им услугу и не подпишет прошения. Но княгиня его отставку приняла…

НА КРАЮ ПРОПАСТИ

Все произошло так неожиданно, что сначала в произошедшее отказывались верить. Бирон арестован?! К дворцу хлынул ликующий народ, люди плясали на улицах и обнимали друг друга. Вечером вспыхнула иллюминация. Столица праздновала освобождение!
«Еще не было примера, — писал своему правительству в этот день французский посланник при русском дворе де-ла Шетарди, — чтобы в здешнем дворце собиралось столько народу и чтобы весь народ обнаруживал такую неподдельную радость, как сегодня».
Место ненавистного Бирона заняла Анна Леопольдовна. На следующий день ей присягали на верность. Она была провозглашена великой всероссийской княгиней и правительницей государства до совершеннолетия императора. А его, маленького, закутанного в одеяльце из парчи, подбитой горностаем, поднесли к одному из окон дворца под громогласное «ура!» народа и войска.

Первым же указом княгиня-правительница наградила лиц, способствующих перевороту. Она щедро раздавала поместья, чины, деньги, даже платья, отнятые у Бирона. Появились новые чины. «Государь-родитель», принц Антон, получил чин генералиссимуса русской армии. Граф Миних – назначался «первым в империи» после генералиссимуса, а его жене предписывалось, как указывал манифест, «первенство иметь перед всеми знатнейшими дамами». Кроме того, Миниху пожаловали 100 000 рублей, виртенбергское поместье Бирона и серебряный сервиз…
Не забыла она и вице-канцлера графа Андрея Ивановича Остермана. Ему был пожалован чин генерал-адмирала и в его подчинении оказался весь кабинет министров.
Казалось бы, теперь в России все должно, наконец, успокоиться… Но недовольных было больше, чем раньше.
Несмотря на то, что Анна Леопольдовна совсем не поскупилась на благодарность, обиженными оказались все – от высших сановников до лакеев.
Больше всего был недоволен граф Миних. Он корил себя за недальновидность. В сущности, рискуя жизнью, он не получил ничего. Армией теперь распоряжался принц Антон, страной – Остерман. Миних подал в отставку…
А Бирон в то время ожидал своей участи в Шлиссельбурге. Он ни на что не наделся. Много лет он расправлялся со своими врагами крайне жестоко. Такого же отношения он ждал и к себе…
18 апреля 1741 года был обнародован приговор суда. Бирону вменялось в вину захват регентства; намерение удалить из России царскую семью, с целью утвердить престол за своими потомками; «малослыханные» жестокости; водворение немцев и многое-многое другое. Не забыли даже, что, будучи лютеранином, он не ходил в кирку.
За все прегрешения его приговорили к четвертованию. Но правительница по настоянию Остермана смягчила приговор. Бирона с женой, двумя сыновьями и дочерью под конвоем отправили в тайгу. План дома для него начертил фельдмаршал Миних.
В центре внимания теперь оказалась Анна Леопольдовна. От нее ждали преобразований, законов, облегчающих жизнь народа… Действий! Но шли дни, недели, месяцы…
Необщительная, робкая, застенчивая – она никогда и не мыслила управлять страной. Сознавая это, она говорила: «Как бы я желала, чтобы мой сын вырос поскорее и начал сам управлять делами!»
Личность ее в истории так и осталось неясной. Одни считали ее умной и доброй, милой в обхождении с людьми и великодушной. Другие упрекали ее в надменности и глупости, презрении к окружающим и лени. Есть свидетельства современников о том, что большую часть времени она проводила за карточным столом или чтением стихов… Рассказывали, что по нескольку недель она не выходила из своих покоев и не снимала спального платья. Правда, только недавно эта женщина родила ребенка…
Ее муж, принц Антон-Ульрих, тоже государственной хваткой не отличался.
А вокруг плелись интриги, как это обычно бывает при слабом правителе. В какой-то момент даже австрийский посланник не выдержал. Положение опасное, в народе и гвардии растет недовольство: «Ваше высочество, вы на краю пропасти, спасите себя, спасите сына и мужа!»
Но все было напрасно. Она не сделал ничего, чтобы упрочить свое положение. Она не замечала не ненависти, ни недовольства, ни… опасной соперницы… в лице дочери Петра I, жившей по-соседству.
12 августа 1741 года маленькому императору исполнился год. Столица праздновала день его рождения.
Молодой Ломоносов в это время начинал приобретать известность как поэт. Маленькому императору он посвятил торжественную оду:

Породы царской ветвь прекрасна,
Моя надежда, радость, свет,
Счастливых дней Аврора ясна,
Монарх, младенец, райский цвет,
Позволь твоей рабе нижайшей
В твой новый год петь стих тишайший.

Виновник торжества сидел на руках у фрейлины, на него была надета Андреевская лента. Одной из первых к нему подошла Елизавета Петровна и отвесила низкий поклон.
Никто не думала тогда, что это последнее празднество в честь Иоанна III. Царствовать ребенку оставалось чуть более четырех месяцев…

ФРЕЙЛИНА И ЕЕ КНЯГИНЯ

А Анна Леопольдовна, между тем, решила, наконец, действовать! Окружение нашептывало ей, что титул правительниц слишком скоромный. Надо бы объявить себя императрицей хотя бы до совершеннолетия сына. Они уверяли ее, что это событие не вызовет волнений и недовольства, а наоборот, укрепит положение.
Особенно старался граф Линар.
Это была ее первая любовь… Однажды во время торжественного приема шестнадцатилетняя принцесса обратила внимание на молодого саксонского посланника. Она написала ему записку, которую передала любимая фрейлина-подруга, Юлиана. Между красавцем-графом и принцессой завязалась оживленная переписка. Анна Леопольдовна размечталась… представляла графа Линара своим женихом…
Грозная тетя-императрица случайно узнала о любовной эпистолярии. Она разгневалась, устранила воспитательницу принцессы, допустившую подобный инцидент. «Принцессам не полагается выбирать себе женихов! — бушевала она. — Девица царской крови может выйти замуж только за принца или герцога! Я уже наметила для нее жениха!»
Пришлось Анне Леопольдовне выйти замуж за человека, которого она не любила…

С принцем Антон-Ульрихом они росли вместе. Неловкий, некрасивый, заикающийся, он не мог нравиться… Но принцесса смирилась.
Графа Линара она женила на своей любимице Юлиане Менгден.
С этой женщиной Анну Леопольдовну связывала долгая и тесная дружба. Она была дочерью знатного курляндского помещика и приехала в Россию по приглашению Анны Иоанновны. Та назначила ее фрейлиной к племяннице. Девушки подружились. На всю жизнь.
Позже Анна Иоанновна доверит ей и страну, и собственного ребенка…
«Кто имеет какое-нибудь дело к правительнице Анне Леопольдовне, тот должен обратиться к фрейлине ее высочества, баронессе Юлиане Магнустовне Менгден. Без нее никакое дело правительницей не только не решается, но и не рассматривается» — пишут современники.
Об этом знали все. Юлиана полностью отстранила правительницу от государственных и материнских дел. До такой степени, что малютку-императора окружающие видели настолько редко, что это вызывало беспокойство. Его не показывали, как это было принято, гвардии во время парадов и иностранным послам в дни представлений при дворе. Когда маркиза де-ла-Шетарди, французского посланника, не пустили к ребенку, – он обязан был вручить документы французского короля в присутствии российского императора — посол счел себя оскорбленным до такой степени, что угрожал отъездом из Петербурга, если ему не дадут аудиенции.
Дела страны Юлиана Менгден во многих случаях решала сама. Зачем беспокоить слабую здоровьем правительницу? Такая ситуация, разумеется, не нравилась принцу Антону-Ульриху. Он ненавидел Юлиану и ее мужа.
Вся эта компания плюс еще несколько сановников и решили изменить положение великой княгине. И даже заготовили соответствующий манифест, намереваясь возложить корону на голову Анны Леопольдовны в годовщину ее рождения.
Но в числе лиц, близких ко двору, был один человек, которому очень не нравилась такая идея. Он считал ее опасной и предвидел падение всей Брауншвейгской фамилии…
Невероятно, какое количество вельмож макиавеллевского уровня толпилось в те годы у трона, словно уравновешивая бездарность государей и государыней. В своих золотых замках они день и ночь, как пауки, плели паутины заговоров и интриг, и стоило им только двинуть рукой, как марионеточные коронованные правители начинали ликовать от счастья или дрожать от страха.
Их соперники — такие же наделенные умом и интуицией вельможи, разыгрывавшие в том же Зимнем дворце свою шахматную партию. Белые и черные…Победа или поражение – третьего не дано.

БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ

Генрих-Иоганн Остерман или, как привычнее по-русски, Андрей Иванович, так же как и Миних, был сановник петровского разлива. В молодости он учился в Иене, но поссорился с одним из товарищей и ранил его на дуэли. Пришлось бежать в Амстердам. Там, в то время, по поручению Петра набирали людей для службы в России. Остерман отправился в Россию в надежде получить место учителя немецкого языка. Но случайно он попался на глаза Петру и царь, восхитившись его скорыми познаниям русского языка, назначил молодого вестфальца переводчиком Посольского приказа, так тогда называлось ведомство иностранных дел.
Остерман имел способности не только к языкам. Через какое-то время Петр стал поручать ему дипломатические дела, а потом… тонкие и щекотливые дипломатические дела. За успешное их выполнение Остерман стал вице-президентом Коллегии иностранных дел.
При Екатерине I он получил титул вице-канцлера.
Анну Иоанновну уговаривал выступить против Верховного тайного совета и стать полноправной императрицей, за что получил титул графа.
С Бироном Остерман дружил, а когда тот стал притеснять Анну Леопольдовну, граф занял сторону последней. Теперь он имел все, что имел Бирон, о чем мечтал Миних, и даже Анна Леопольдовна!

Об изворотливости графа Остермана ходили легенды! Если в каком-то щекотливом вопросе требовалось его мнение, он тут же заболевал. Страшные колики не давали ему возможности принять участия в совещаниях, а пальцы при этом так скручивало, что он не мог даже поставить подпись под нужными бумагами…
Остерман знал все. Об интригах, ссорах, заговорах… Он пытался умиротворить их всех, при этом, естественно, оставить у кормила самых преданных. Он дружил и с принцем Антоном, и с Юлианой Менгден, и с ее мужем…
Одним из первых он понял, насколько шатко положение маленького Иоанна III. В первую очередь опасения вызывала Елизавета Петровна. Но Анна Леопольдовна не верила своему советнику! Веселая и доброжелательная дочка Петра иногда бывала в Зимнем. Они испытывали друг к другу симпатию! Анна Леопольдовна показывала графу ленточки, которые Елизавета собственноручно пришила к одежде малыша-императора. Нет, в это невозможно даже поверить! Цесаревна равнодушна к тому, что престол занят ее родственниками!
Остерман на всякий случай окружил Елизавету шпионами…
Он знал, что рядом с дворцом на берегу Невы, между Мойкой и Лебяжьим каналом, где уединенно живет дочь Петра, стоит другой дом. И догадывался, что мысли и взгляды, человека, живущего по соседству, все чаще и чаще устремляются к обитательнице дворца…
Соседом Елизаветы был французский посол маркиз де-ла-Шетарди. Он приехал в Россию еще при Анне Иоанновне и не просто так, а с тайной миссией. Он должен был склонить российское правительство к союзу с Францией, где царствовал Людовик XV. Против Австрии, на престол которой вступила Мария Терезия.
Но Бирон и немцы, царствовавшие в России, были на стороне Австрии. А воцарившаяся Брауншвейгская фамилия и подавно. Миссию можно было считать неосуществившейся.
Но не таким человеком был французский маркиз! Пообщавшись в обществе, познакомившись с вельможами разных правительственных партий, он понял всю случайность находившейся на троне немецкой династии. У малютки-императора практически нет сторонников!
Зато во дворце у Елизаветы каждый вечер собирается изысканное общество русской (!) золотой молодежи: Разумовские, Шуваловы, Воронцов, Салтыков, Скавронские, Ефимовские… Все они ревностные приверженцы петровской дочки! Они засиживаются допоздна! А днем цесаревна ездит в гвардейские казармы, раздает солдатам деньги, крестит их детей, делает подарки… Во дворец к Елизавете Петровне любой офицер и даже солдат могут прийти в любое время и с любой просьбой! Говорят даже, что один раз в Летнем саду гвардейцы окружили цесаревну и стали наперебой ей обещать: «Матушка, мы все готовы и только ждет твоих приказаний, что наконец велишь нам!» А она, как опять-таки говорят, испугано ответила им просьбой не губить ее и себя…
Шетарди задумался… А пока он думал, к нему обратился Лесток.
Француз Герман Лесток приехал в Россию при Петре, был медиком у Екатерины I, и видно пользовался у нее доверием, потому что в 1718 году Петр сослал его в Казань за распускание обидных слухов о царе.
Когда Петра не стала, Екатерина вернула врача из ссылки и приставила к своей 16-летней дочери Елизавете. Они сошлись характерами: оба жизнерадостные и веселые. Лесток был искренне предан молодой царевне. И не мог мириться с тем, что на престоле находятся немцы, а не законная дочь Петра. Он вел подобные разговоры в гвардии, в салоне у цесаревны и вот, отважился на переговоры с французским послом. Лесток намекнул, как Елизавета любит Францию, что Франция, бесспорно, получит союзницу, если… если немного поможет законной представительнице романовской династии взойти на престол.
После разговора с врачом цесаревны, который озвучил все то, о чем и сам догадывался Шетарди, посланник написал письмо своему правительству. Оттуда пришел ответ, которого и следовало ожидать — «пока император Иоанн Антонович жив, не может быть и речи о претензиях Елизаветы Петровны на российский престол»! Но Шетарди прекрасно знал, что в Большой Игре всегда действуют понятия «законности» и «целесообразности». И иногда одно заменяется другим…

БОЛЬШАЯ ИГРА

Шетарди начал действовать… Он знал, что не только Франция, но и Швеция охотно поддержит воцарение Елизаветы. Стоит только пообещать ей завоеванные Петром земли.
Шетарди, Лесток и шведский посол Нолькен встретились…
Ни тот, ни другой, ни третий не питали вражды к маленькому ребенку, мирно спавшему в колыбели в тот момент, когда решилась его судьба. Они не хотели для него ни смерти, ни страданий. Послы работали на благо своих стран, а Лесток хотел возвысить свою царевну. Ни за чей-то счет, а по праву!
Но начало было положено… На протяжении десятилетий, когда кто-то будет строить свои великий планы, независимо от их осуществления и милосердия лиц их составляющих, несчастный ребенок, а потом юноша, будет страдать…

Шетарди и Нолькен решили, что шведы начнут войну против России, с целью избавления, как написано в манифесте-обращении к русскому народу, «достославной русской нации от тяжкого чужеземного притеснения и сохранения со шведами доброго соседства».
Шведское правительство, пред тем как двинуть освободительные войска, пожелало заручиться обещанием Елизаветы о том, что Швеции будут возвращены ее земли, и она получит компенсацию за военные расходы. Елизавета медлила и боялась… За нее подписались Лесток и Воронцов. А послы предприняли все возможные усилия, что бы шведское правительство отнеслось серьезно к этим подписям.
Как только до Франции дошло очередное послание де-ла-Шетарди с рассказом о последних событиях, французское правительство во главе с кардиналом Флери, тут же осознало насколько авантажно для Франции это предприятие. Шетарди оказался прав – в изменившейся ситуации Франция готова была помочь Швеции и России. Через некоторое время из Парижа в дом, стоящий по-соседству с дворцом цесаревны, была привезена крупная сумма денег.
Обсудив все со своими коллегами, Шетарди решил, что в тот день, когда Швеция выступит против России, Елизавета Петровна во главе гвардии арестует брауншвейгское семейство. Был уже составлен список лиц, которых требовалось арестовать в первую очередь.
Фридрих I, подталкиваемый Францией, объявил России войну 3 июля 1741 года. За месяц до празднования дня рождения маленького императора. Но пока день «Х» все не наставал. Русская армия под предводительством Петра Петровича Ласси одерживала победы над шведами. Надежда на шведскую помощь стала ускользать…
Переворот затягивался… Остерман не дремал… И перед Елизаветой уже достаточно явственно замаячил монастырь…
Остерман опять же знал все. И о планах Лестока, и о встречах послов. Он применял меры, собирал компромат. Но Анну Леопольдовну это не убеждало. К Остерману присоединились и другие министры. Они убеждали княгиню заточить цесаревну в монастырь. Анна Леопольдовна и слушать не хотела. Они не верила ни одному слову, порочащему Елизавету. А, кроме того, опасалась, что в гвардии начнутся волнения.
В один из ноябрьских дней 1741 года Остерман снова заговорил о Елизавете. На этот раз он добился того, чтобы женщины поговорили. По одним сведениям, Елизавета пришла в ужас, узнав, что ее подозревают в измене. И обе женщины упали друг другу на грудь и разрыдались.
По другим, разговор был сдержаннее. Анна Леопольдовна потребовала от цесаревны не встречаться с Шетарди и Лестоком. Елизавета ей отказал, что, мол, ей неудобно сказать об этом Шетарди. Пусть княгиня сделает эта сама. Анна Леопольдовна тоже сочла это неудобным. Затем она намекнула на переписку Елизаветы с неприятельской армией, что Лесток ездит к Шетарди и передает ему ее письма. Елизавета ответила резко: «Я с неприятелем моего отечества никаких корреспонденций не имею!»
На этом разговор и кончился. Насторожил ли он Анну Леопольдовну – неизвестно. Но Елизавета поняла, что Остерману знает обо всех ее планах, замыслах и надеждах.
Выхода у Елизаветы больше не было…
Дома ее поджидали друзья. Было решено действовать! К тому же предстояла отправка на фронт со шведами преданного царевне гвардейского полка.
Предприятие требовало мужества! Но у кого же искать его, если не у дочери Петра Великого!
Приближалась морозная ноябрьская ночь 1741 года… Царствование маленького императора заканчивалось.

ВТОРОЙ ДВОРЦОВЫЙ ПЕРЕВОРОТ

В ночь с 24 на 25 ноября Елизавета объехала казармы, гвардейцы присягнули ей на верность, затем царевна в окружении своих друзей отправилась в Зимний.
Анна Леопольдовна проснулась и моментально все поняла. Единственное, о чем она умоляла свою «добрую сестрицу» — сохранить жизнь годовалому сыну, его только что родившейся сестре и не разлучать ее, мать, с детьми и фрейлиной.
Елизавета Петровна не испытывала неприязни к ребенку. Наоборот, ее планы еще не были определены – и на волне успеха ей совсем не хотелось быть жестокой. Она успокоила княгиню, ласково взяла на руки испуганного проснувшегося мальчика, успокоила и его и увезла в своей карете.
Уже светало. Народ, собравшийся на площади, приветствовал проезжавшую царевну громкими радостными криками. Маленького Иоанна это рассмешило. Он разулыбался, стал весело лепетать и размахивать ручками.
Он не понимал, о чем кричит народ и чему радуется…
А в это самое время его родителей, графа Остермана, фрейлину Менгден и ее мужа, графа Миниха и всех приближенных везли в Шлиссельбургскую крепость…
Самое короткое в истории России царствование закончилось. На престоле на двадцать лет утвердилась 32-летняя дочь Петра.

На утро народ опять ликовал. Как год назад. В восемь часов утра Елизавета Петровна появилась в окне дворца с ребенком на руках. На малыша была надета Андреевская лента. Это обстоятельство давало повод думать, что царевна объявляет себя правительницей. А императором по-прежнему остается маленький Иоанн Антонович.
Елизавета так поступать не собиралась. Но, или друзья-советники убедили ее, или она сама решила продемонстрировать народу и миру свою лояльность к венценосному ребенку. Да и странно было бы начинать свое царствование с ненависти к невинному младенцу
Потом ее планы изменятся…
Первым манифестом она объявила, что «по законному праву по близости крови к Самодержавным ее родителям отеческий престол воспринять соизволила».
Второй манифест гласил, что согласно духовной ее матери, Екатерины I, цесаревна Елизавета Петровна была законной наследницей престола. Но духовная была скрыта Остерманом, который пригласил на царству Анну Иоанновну, а потом уже сочинил определение о назначении наследником малолетнего Иоанна, «никакой уже ко Всероссийскому престолу принадлежащей претензии, линии и права не имеющего…». Однако причинять огорчения семейству Елизавета не собирается.
Но приближенных брауншвейгской фамилии судили. Остермана приговорили к колесованию, Миниха – к четвертованию, Головкина к отсечению голову, остальных – к ссылкам, плетям, разжалованию.
Императрица приговор смягчила. 18 января на плахе, когда палач собирался уже исполнить приговор, всем была дарована жизнь. Остермана умер через пять лет в ссылке, не перенес сурового климата.
Граф Миних по иронии судьбы доживал свой век в том доме, который проектировал для Бирона. Последнего Елизавета любезно освободила и поселила в Ярославле.
Век правления Елизаветы начинался с милостей…
Но в последней день уходящего 1741 года на улицах Петербурга при барабанном бое, как это было принято, огласили странный царский указ.
Елизавета Петровна повелевала, чтобы все рубли и другие монеты, выпущенные за время между ее вступлением на престол и кончиной Анны Иоанновны, были доставлены на монетный двор, где их должны перелить на новые.
Народ недоумевал. Такого никогда не было! Монеты чеканились при одной государе и продолжали действовать при его преемнике. Но о каких монетах идет речь? Вероятно, выпущенных с 17 октября 1740 года по 25 ноября 1741 года. С вензелем Иоанна Антоновича?
Затем последовал еще один указ. Не менее странный. Императрица требовала, чтобы все, у кого остались портреты маленького императора в любом виде, немедленно их уничтожили. А документы с именем бывшего императора представляли в Сенат для обмена на новые.
Потом вышел еще указ. О книгах. Если там было напечатано имя Иоанна III, их надлежало сдавать в соответствующее учреждение. Вывозить такие книги за границу запрещалось.
И, наконец, особый указ. Касательно церковных книг. Все книги и листы, где упоминалось имя императора, необходимо было сжечь. И для этой цели были устроены на Васильевском острове, перед зданием Коллегии, особые костры. Где уничтожалось все, носящее следы правления и существования маленького императора.
Так начала воплощаться в жизнь великая российская мистификация… И если нам кажется, что пиар-компании, в результате которых «хвост виляет собакой», достояние нашего времени – позвольте улыбнуться.
Запрещено было не только хранение, но и упоминание императора в разговоре! Люди в страхе сдавали и уничтожали все с ним связанное. Монеты с императором, несмотря на то, что их выпусти в свое время достаточно, — теперь нумизматическая редкость. Настолько дорогая, что в 1912 году на такую монету коллекционеры давали аж 1000 рублей! Все, с изображением маленького императора огромная редкость!
Иоанн Антонович исчез бесследно. Сначала из документов, потом из разговоров, а затем и из памяти народа…
А из российской истории по воле Елизаветы выпал целый год!
Пока народ лихорадочно сдавал и уничтожал все, что имел об этом периоде, четыре наглухо закрытые кареты, окруженные большим конвоем, колесили по зимним дорогам огромной страны…

ОДИССЕЯ МАЛЕНЬКОГО ИМПЕРАТОРА

Изначально царских узников решено было отвезли в Кенигсберг, за пределы Российского государства, и отпустить. Но потом Елизавета забеспокоилась. А вдруг у бывшей правительнице остались сторонники? Большая игра бесконечна! Австрия и Пруссия крайне заинтересованы иметь Россию в союзницах. Пока потенциальные претенденты живы и хорошо себя чувствуют для того, кто на престоле всегда остается опасность.
Она решила задержать их в Риге. Но тут получила письмо от прусского короля Фридриха II. Он, словно читая мысли императрицы, писал, что оставлять семейство в Риге опасно, оттуда легко сбежать за границу!
Так началась эта одиссея по российским дорогам…
Фридрих II сыграет в судьбе бедного императора и его несчастной семьи роковую роль. Ни один раз участь заключенных будет зависеть от симпатии к ним прусского короля…

За четыре года семья узников перебывала в Риге, в крепости Дюнамюнде в Двинске, в Раненбурге в Рязанской области.
Елизавета не могла жить спокойно! Вокруг плелись заговоры… Насколько хорошо бы ей спалось, если бы опасного семейства не было в живых. Но, вступая на престол, она дала обещание никого не казнить. Лишать жизни дальних родственников она не хотела. Но как же быть?
Ее воцарение тоже не всем было на руку. В 1742 году был раскрыт заговор, главный зачинщик — камер-лакей Турчанинов. Его целью было умертвить императрицу и вновь возвести на престол брауншвейгскую фамилию.
Не успели забыть об этом заговоре, как Елизавете доложили, что рижский караул «очень к императору склонен», и некто Лопухин уверяет, что «перемене легко сделаться». В скором времени императору поможет прусский король, да и австрийский посол, маркиз Ботта, не останется в стороне.
Были раскрыты и другие заговоры. Намеревались устранить Лестока, а потом и саму императрицу.
Напуганная Елизавета стала принимать меры.
В июле 1744 года в городе Холмогоры в архиерейском доме поселились странные жильцы. Их привезли ночью, в закрытых каретах с охраной. Сначала привезли маленького мальчика. Через несколько часов с другой стороны дома подкатили еще несколько карет. Оттуда вышли две женщины, мужчина и дети.
Таинственных жильцов тщательно охраняли, к ним никого не допускали и самих их местные жители видели только издали. Поговаривали, что этих людей сюда привезли случайно. Что их везли в Соловецкий монастырь, но проехать не смогли и завернули сюда. В Холмогорах их не ждали. Но приказ императрицы нарушить никто не решился. Для узников и охраны архиерей отдал свой дом.
Через месяц в этом доме Иоанн Антонович отметит свой четвертый день рождения. Как же ни похож будет этот и все последующие годовщины на тот, единственный, который выпал ему в самом начале жизни!
Еще совсем недавно, до приезда сюда, у ребенка были родители, братья и сестры, няня, игрушки. Теперь у него не было ничего: ни игрушек, ни свежего воздуха, ни друзей. Даже имени своего у него не осталось. Теперь его называли Григорием.
Целыми днями маленький ребенок одиноко сидел в комнате, дверь которой открывалась только три раза в день. Родители жили совсем рядом, практически за стеной. Но Иоанн Антонович никогда не узнает об этом. Как и они никогда не узнают о том, что их несчастный первенец, о котором было пролито столько слез, находится в нескольких шагах от них.
Через шесть лет Анна Леопольдовна оставит этот мир. О смерти матери развенчанный император тоже не узнает никогда. Последний раз он видел ее в Раненбурге…
Ситуация вокруг престола не менялась. Все свое царствование Елизавета жила в постоянном страхе…
В 1749 году, когда она заболела, сановники тайно решили в случае ее смерти вернуть на престол изгнанное семейство. Но Елизавета поправилась.
Все что можно, было сделано. С помощью указов она пыталась уничтожить сам факт существования свергнутого императора. Нигде в официальных документах не называлось его имя. Было уничтожено все связанное с Иоанна Антоновича, что можно было уничтожить.
Но скрытый от чужих глаз, в заточении, под строжайшим надзором, без всякого общения, охраняемый лишь самыми верными ей людьми, он все равно стоял перед ней как привидение…
А с другой стороны ее терзала совесть, что ребенок, ее родственник, ни в чем невиновный и малолетний, растет в адских условия полного одиночества, лишенный всего, что имеет самый ничтожный из ее подданных…
В 1756 году поймали посадского человека Ивана Зубарева. Тот сознался на допросе, что намеревался выкрасть императора. И даже для этой цели нанял корабль. Способствовал этой затеи прусский Фридрих II.
Елизавета написала новый тайный указ…

ПРЕТЕНДЕНТ НА ПРЕСТОЛ

После указа Елизаветы Иоанна Антоновича незамедлительно перевезли в Шлиссельбургскую крепость. «Дом» поменялся, но «условия проживания» остались прежними. Арестант никого не должен был видеть и его никто не должен был увидеть. Инструкции были писаны самой Елизаветой. «Когда же для убирания в казарме всякой нечестии кто впущен будет, то тогда арестанту быть за ширмами, чтобы его видеть не могли». Чтобы в крепость «хоть бы генерал или фельдмаршал приехал – не впускать», «в каком месте арестант содержится и далеко ли от Петербурга или от Москвы – ему не сказывать. Каков арестант, немец, или русский, или иностранец, под смертной казнью подтвердить, чтоб не рассказывали».
Сначала Елизавета надеялась, что мальчик не выдержит сурового климата Архангельска. Он был слабый, болезненный, как все дети Анны Леопольдовны. К тому же находился в полнейшей изоляции. Его не водили гулять, его не учили грамоте, с ним вообще не разговаривали … На случай возможной смерти охране даны были указания: «Если по воле Божией случится смерть принцу Иоанну, то, учиняя над умершим телом анатомию и положа в спирт, тотчас то смертное тело прислать в Петербург с нарочным офицером».
Но принц умирать не собирался.

«Арестант здоров, — писалось в отчете 1759 года, уже из Шлиссельбурга, — и, хотя в нем болезни никакой не видно, только в уме несколько помешался, утверждает, что его портят шептанием, дутьем, пусканием изо рта огня и дыма… о прочем обо всем говорит порядочно, доказывает евангелием, апостолом, минеею и прочими книгами, сказывает, в котором месте и в житии которого святого писано и т.д.».
Как императору удалось выучиться грамоте, непонятно. Но он знал не только это. На вопрос — кто он, узник говорил, что он великий, называл себя принцем. Один раз он даже стал кричать, что он «здешней империи принц и государь». Ему пригрозили, что отберут платья, чулки и пища будет не та. Император присмирел… Кормили его хорошо. По пять блюд в обед и в ужин, по бутылке вина, по шести пива в день и кваса потребное число.
… Двадцать два года процарствовала Елизавета. И ни на одну минуту за эти годы она не забывала о принце Иоанне. Двадцать два года он томился в заточении. И все еще Елизавета опасалась, что найдутся желающие возвести его на престол.
Императрица была бездетна. Наследником она объявила сына своей сестры, племянника Карла Петра Ульриха, правнука Петра Великого. Но был момент, когда она усомнилась…
Когда будущего Петра III привезли в Россию, Елизавете он не понравился. И она подумала, что Иоанн Антонович был бы лучшей кандидатурой. Она решила встретиться с несчастным узником.
Иоанна секретно привезли в Петербург. Это была его единственная поездка за многие годы. Императрица разговаривала с ним дважды. В доме Воронцова и в доме Шувалова. Говорят, что императрица была переодета в мужское платье и изображала доктора. Экс-император так и не узнал, с кем он разговаривает, где он находится и что вообще происходит. Подробности тайного разговора неизвестны. Но императрица убедилась, что царствовать он… не может.
Вероятно, тогда ее посетила мысль, что, оставив годовалого императора при себе, она могла бы воспитать его по собственному желанию, как сына. Престол перешел бы к более на тот момент достойному претенденту, ее совесть была бы чиста… А все эти годы она могла бы жить без кошмаров и страхов… Но милосердие редкая черта в характере правителей…
Императрица умерла 25 декабря 1761 года. На престол вступил нелюбимый ею Петр III. Петр Федорович. В наследство он получил страну, Иоанна Антоновича, его семью и вечные, страхи за свое положение, связанные с их существованием.

ДВА ИМПЕРАТОРА

Казалось бы… Елизавета умерла. На троне ее законный преемник. Злосчастного юношу и его семью можно отпустить! Но Петр III меняет охрану, и пишет указ, еще более жесткий, чем прежние. «Буде сверх нашего чаяния, кто б отважился арестанта у вас отнять, — в таком случае противиться сколько можно и арестанта живого в руки не отдавать».

«Сверх нашего чаяния» — это значит, вопреки ожиданию.

Петр тоже боялся… Голштинский принц был в дружеский отношения с прусским королем. А тот теперь предостерегал, что «какой-нибудь негодяй с беспокойной головой может начать интриговать для возведения на престол Иоанна, составить заговор с помощью иностранных денег, чтобы вывести Иоанна из темницы, подговорить войско и других негодяев, которые присоединяться к нему».

Фридрих II постоянно интересовался судьбой свергнутого императора. С вступлением на престол Петра Федоровича курс России изменился. В первые же дни своего правления Петр прекратил войну с Пруссией. Прусский король понимал, что пока Петр будет у власти, он будет отстаивать интересы Пруссии. Предпочтения же Иоанна Антоновича… неизвестны.

Петру III давно не терпелось увидеть арестанта. Еще наследником он хотел проникнуть в Шлиссельбургскую крепость. Но приказ Елизаветы никого не пускать, касался и Его высочества. Теперь Петру никто не мешал.

Эта встреча состоялась 18 марта 1762 в строжайшей тайне.

Узник был светловолос, волосы его были стрижены в кружок. Он имел хорошую фигуру, выглядел вполне здоровым. Только вот цвет кожи был матово-бледный, вероятно, из-за постоянного отсутствия воздуха.

Императора он не испугался. Петр спросил его, есть ли какие-нибудь желания? Арестант сказал – «больше света», имея ввиду поленницу дров, закрывающих единственное окно. Имя свое он, несмотря на то, что все вокруг его звали Григорием, назвал правильно – Иоанн Антонович.

Когда император спросил, почему он считает себя императором, узник сказал, что от родителей и от солдат. Родителей своих он помнил, много о них рассказывал.

Это сведения одного из участников посещения. Но были и другие участники. Если судить по их оспоминаниям, умственные способности свергнутого императора были расстроены. Речь была дикая и бессвязная. Он говорил, что не тот, за кого его принимают, что государь Иоанн давно взят на небо, и совершенно не способен был мыслить.

Правда, вероятно, находится где по середине. Капитан Овцын, долгое время охранявший узника, сомневался, «воистину ли он в уме помешался и не притворствует», потому что «обо все говорил порядочно», приводил места из Евангелия, Апостолов и прочих книг. Правда, он был косноязычен. Но странно было бы ожидать что-то другое, от человека, с детства отлученного от света и людей.

Эта встреча оказала сильное впечатление на Петра III. Обратно он ехал молча. Потом сказал, что намеревается освободить несчастного, отправить его в Германию. Свидетели говорили, что он даже намеревался назначить Иоанна наследником престола и женить на находившейся в Петербурге принцессе Голштейн-Бекской.

Планы были грандиозные! Но в итоге поменялись только люди, Иоанна Антоновича охранявшие…

Была ли надежда у свергнутого императора? Как и много раз за всю недолгую жизнь, судьба его зависела от прусского Фридриха II. Петр Федорович не просто дружил с ним. Он очень уважал прусского короля, высоко ценил его дружбу и доверял ему. Фридрих II был первым советчиком русского императора. А Пруссия не разделяла мнения России по этому вопросу, о чем Петра Федоровича старательно убеждал прусский министр Гольц.

Таким образом, если милосердие и было свойственно Петру III, то его планы все равно бы не осуществились. Даже если бы он и остался жив.

В это время в Петербург вернулись из ссылки Миних, Бирон, Лопухины… Петр даровал им свободу и вернул конфискованное имущество. А Миниху возращено было еще и генерал-фельдмаршальское звание. Петр III принял его с большими почестями, подарил роскошный дом.

Граф Миних занял при дворе Петра особое положение. И мог бы выхлопотать освобождение для несчастного Иоанна Антоновича. Но нет никаких свидетельств, подтверждающих, что благородный граф Миних хотя бы раз вспомнил о бедном узнике и его семье…

А разговоры об освобождении шли. Летом 1762 года они активизировались. Связано это было с супругой Петра – принцессой из Ангальт-Цербского дома, Софией-Фридерикой, принявшей в православии имя Екатерины.

Между ним давно уже не было мира. Говорили, что Петра намеревается развестись с женой и жениться на Елизавете Романовне Воронцовой. А бывшую супругу заточить в Шлиссельбургскую крепость. Вместо Иоанна Антоновича.

Но получилось все наоборот…

ТРЕТИЙ ДВОРЦОВЫЙ ПЕРЕВОРОТ

Петр III был таким же чужим на троне, как и Иоанн Антонович. Как и брауншвейгское семейство голштинского принца ненавидели почти все, за редким исключением. Его ненавидели за пренебрежение к православной вере, за любовь к Голштинии, за преданность прусскому королю. Больше всего его не любили в армии, которую он пытался преобразовывать на прусский манер и окружил себя голштинскими солдатами и офицерами.
Умненькая Екатерина II быстро разобралась в ситуации. Да и ее предшественница, Елизавета, не скрывала от нее своих чувств к тогда еще будущему императору. Елизавета относилась к племяннику чуть ли не враждебно.
В результате Петр Федорович процарствовал еще меньше, чем Иоанн Антонович. Шесть месяцев и четыре дня.
В конце июня 1762 года произошел еще один дворцовый переворот.

Его сценарий был отработан двумя предыдущими…
Свергнутого императора-2 арестовали и отвезли в Ропшу, во дворец неподалеку от столицы. Один с первых указов Екатерины был адресован коменданту Шлиссельбургской крепости: «… ежели можно, то того же дня, а, по крайней мере, на другой день безымянного колодника, содержащегося в Шлиссельбургской крепости под вашим смотрением, вывезти из оной в Кексгольм, а в Шлиссельбурге в самой оной крепости очистить лучшие покои и прибрать».
«Лучшие покой» «безымянного колодника», т.е. Иоанна Антоновича, предназначались для нового узника. Его должны были в скором времени доставить из Ропши.
Узника из Шлиссельбургской крепости повезли согласно приказу в небольшую крепость на острове реки Вуоксы, там, где она впадает в Ладожское озеро.
До Кексгольма они не добрались. Судно было разбито бурей на Ладожском озере, принц Иоанн и охрана еле спаслись и высадились недалеко от Шлиссельбурга. Пока ожидали прибытия другого судна, пришел новый приказ императрицы. «Безымянного колодника» отвезти обратно. Петр III был убит, и больше не было необходимости содержать его в заточении.
Так закончилось единственное путешествие Иоанна Антоновича…
Ему на тот момент было 22 года. Он был совершенно здоров, как может быть здоров человек, лишенный воздуха и человеческого общения.
Екатерина виделась с ним, через месяц после коронации. Судя по неотложности визита, видимо, посмотреть на узника своими глазами она считала делом важным.
Встреча была тайная и короткая. Императрица убедилась, что Иоанн «лишен разума и человеческого смысла» и… улучшила ему питание.
О свободе не могло быть и речи. Она и сама пока еще не чувствовала себя полновластной правительницей. Ее положение было слишком зыбко…
Правда, слухи были. Поговаривали, что императрица намеревается выйти замуж за Иоанна Антоновича.
Особенно горячо ратовал за это сибирский митрополит Арсений Мацеевич. Он высказывал мнение, что Иоанну Антоновичу следует царствовать, поскольку ему присягали на верность всей страной. И что лучше всего для Екатерины – брак с законным императором, родственником великого Петра.
Он говорил еще много несуразностей, за что императрица разжаловала его, отдала под суд и заключила, затем, в Ревельскую крепость под именем «Андрея Враля»…
Дальнейшие события требуют более внимательного расследования. Существует версия, что Екатерина, не желая, как ее предшественница – покойная императрица, омрачать свою жизнь ночными кошмарами, подстроила «случайную гибель» вечного шлиссельбургского привидения никогда не покидавшего Зимнего дворца.
Но, возможно, что трагедия произошла и без ее участия. Несмотря на все старания, о младенце-императоре всегда помнили. И в России, и за границей. А его несчастная жизнь создала ему ореол мученичества. И его страдания не могли ни вызывать отклик в милосердных душах.
К тому же шел всего лишь второй год царствования Екатерины. Немецкой принцессы, волею судеб оказавшейся у российского престола, учинившей государственный переворот, убившей собственного мужа — законного императора…
Иоанн Антонович, даже душевнобольной, казался гораздо более достойной кандидатурой…

ТО ЛИ ДЕЯНИЕ, ТО ЛИ ОТЧАЯНИЕ

Василий Яковлевич Миронович прибыл из Петербурга в Шлиссельбург недавно. Он служил подпоручиком в Смоленском пехотном полку. И в июле 1764 года стоял на недельном карауле, охраняя заточенного императора.
Подпоручик Василий Миронович имел тайную мысль. И доверился только своему приятелю, тоже подпоручику Великолуцкого полка Аполлону Ушакову. Они вдвоем и намеревались совершить дело великой важности. Но Ушаков утонул. И Миронович стал осуществлять свой план в одиночку…
В этом-то и заключается вся странность. За заговором подпоручиков никто из сильных мира сего не стоял. Или эта фигура так и осталась в тени истории. Наказанию подверглись опять же подпоручик князь Чефарыдзев, за то, что знал и не донес. Придворный лакей Касаткин, который тоже что-то знал.

Странный заговор! Лесток в свое время обратился к французскому послу и развернул Большую игру. Кто мешал и в этом случае заинтересовать западных союзников? И как намеревались эти люди в случае удачи возвести императора на престол? И если это деяние было, действительно, санкционировано Екатериной, почему Мироновича казнили?
Что это было? Отчаянная безоглядная смелость, свойственная молодости? Или хитроумная спецоперация, проведенная мудрой и жестокой женщиной?
В последнем варианте на ум приходит Дюма. Вспоминается миледи, Фельтон и герцог Бекингем. А в первом… гардемарины из известного сериала.
Единственная непонятная страница во всей этой трагедии… (я очень надеюсь, что когда осень вернет мне столицу, а вместе с ней Интернет и библиотеки, можно будет найти недостающие материалы и придти к какой-то версии…)
События дальше развивались совсем уж по-гардемарински…
Миронович задумал освободить принца, увезти в Петербург и при содействии артиллерийского полка возвести его на престол. Для этого он выучил расположение помещения, где содержался узник, добился назначения в караульные офицеры и даже заготовил манифест от имени Иоанна.
Случай скоро представился. В ночь с 4 на 5 июля Миронович поднял на ноги караул и, открыв огонь, повел солдат на штурм цитадели. Офицеры, неотлучно находившиеся при узнике, отразили первую атаку. А потом, опасаясь, что подпоручик, действительно, освободит Иоанна, «чтобы отвратить бедствия и смуты», убили спящего экс-императора.
Миронович ворвался в помещение и понял, что опоздал. Он тут же сложил оружие.
Через два месяца его судили, приговорили к смертной казни, отрубили голову, а тело сожгли вместе с эшафотом. Вместе с ним пострадали и солдаты, участвовавшие в штурме. Их прогнали сквозь строй в тысячу человек и отправили на каторгу.
Екатерина в это время находилась в Риге. Она велела похоронить «безымянного колодника» по христианскому обычаю, в Шлиссельбурге, без огласки.
Но сострадательный народ огромными толпами шел проститься с несчастным правнуком царя Иоанна Алексеевича. Людей было так много, что церковь заперли.
Его похоронили в крепости, но где именно — неизвестно…
Через много лет туда приезжал Александр I. Он хотел отыскать тело и, вероятно, перенести его в царскую усыпальницу в Петербурге. Но захоронения не нашли. Старожилы рассказывали, что после кончины тело императора увезли в Тихвинский Богородицкий монастырь, где и погребли его в паперти Успенского собора, у самого входа. И там следов могилы Александр не нашел.
Таким образом, в Петропавловском соборе петербургской крепости похоронены все венценосцы, начиная с Петра I и кончая Николаем II и его семьей.
Но гробницы с телом Иоанна Антоновича там нет. Как нет его и в русской Истории…

ХОЛМОГОРСКИЕ УЗНИКИ

Отец, братья и сестры принца Иоанна ничего не знали о его смерти. Впрочем, как и о жизни. Они по-прежнему жили в Холмогорах, в том самом архиерейском доме, и по-прежнему считались опасными претендентами на престол.
Их никто не посещал. И никто не видел. Они жили за высоким деревянным забором, который снаружи охраняли солдаты. Местные жители их тоже никогда не видели, но знали, что в доме живут «важные арестанты».
В 1780 году, когда вновь назначенный архангельский губернатор объявит узникам, что Екатерина дарует им свободу, никто не обрадуется. Сестра Иоанна, Елизавета, скажет, что больше всего им хочется выезжать на прогулки. Она слышала, что на лугах растут цветы, которых нет в саду за забором. И еще попросит позволить женам офицеров навещать их…

Дети были уже взрослые и больные. Старшая Екатерина оглохла в 8 лет и говорила так, что ее никто не понимал. С ней объяснялись знаками. У Елизаветы случались припадки и одно время думали, что она помешалась. Принц Петр был горбатый, болел чахоткой. Отличался здоровьем только Алексей, хотя и у него время от времени случались припадки. (Характер этих припадков узнать пока не удалось. Вероятно, эпилептические). Из всех детей только Екатерина родилась на свободе, да и то ее привезли Холмогоры в очень раннем возрасте. Остальные дети вообще никогда не видели другого мира. И не имели понятия, что находится за высокой деревянной оградой…
Принц Антон-Ульрих пережил своего старшего сына на 10 лет. После шлиссельбургской трагедии императрица освободила принца и намеревалась выслать его в Германию. Но без детей он уехать отказался и остался жить в заточении до конца жизни. Он умер в 1774 году.
В 1780 году датская королева Юлиана-Мария обратилась к Екатерине с просьбой отпустить братьев и сестер Иоанна Антоновича. Императрица считала свое положение теперь достаточно прочным, и выполнила просьбу. После долгой переписке между Россией и Данией решено было, что родственники императора поселятся в Горзенсе, в Ютландии, в датских владениях.
Екатерина велела заготовить для холмогорских узников богатые платья, белье, шубы, прислала им разные красивые и дорогие мелочи: от перстней с бриллиантами до табакерок с жемчугами. Принцессы, увидев «приданное», расстроились. Они понятия не имели, как пользоваться всеми этими вещами. Екатерина прислала им и «стилиста». На дальнейшее содержание семьи была отпущена значительная сумма.
На судне «Полярная звезда» они были доставлена в город Берген, а оттуда на датском корабле «Марс» их перевезли к месту их поселения.
Но свободными они себя никогда не чувствовали. Скорее, ссыльными… Они обязаны были оставаться в этом месте и помнить о милостях русской императрицы.
Дольше всех прожила Екатерина. Она дожила до 1807 года, до царствования Александра I. Оставшись одна, после смерти сестры и братьев, она в 1803 году обратилась к Александру с просьбой разрешить ей вернуться на родину и постричься монахини. Александр оставил ее просьбу без ответа…
До конца дней принцесса Екатерина носила на шее серебряный рубль с изображением императора Иоанна Антоновича. Единственное воспоминание о былом величии ее семьи…
Незадолго до смерти Екатерина написала еще одно письмо Александру. Она просила назначить пенсию находившимся при ней людям. Просьба была уважена.
В Горзенсе, в местной лютеранской церкви до сих пор можно видеть четыре гробницы с телами несчастных родственников несчастного императора…

«К НЕСЧАСТЬЮ РОЖДЕННЫЙ»…

Это слова Екатерины II. И они были бы справедливы, если бы несчастья эти не были рукотворными. Надо иметь известную смелость, чтобы произнести подобные слова… На Екатерине, как и на Елизавете, и отчасти на Александре I лежит пятно страшного преступления.
Когда Николай II поручил Пушкину продолжить писание «Истории государства российского» интересно, догадывался ли он об истинной истории романовского рода? Поэт, имевший право пользоваться всеми архивами и материалами в них, безусловно, знал правду. Что он мог написать? О том, как прапрадедушка рубил головы направо на налево, а особо значимые головы спиртовал. О том, как его супруга, прапрабабушка нынешнего императора, убила его прапрадедушку. А прабабушка узурпировала власть у законного императора, а затем не убила его. А гораздо хуже! Лишила человеческой жизни настолько изощренным способом, что средневековые компрачикосы содрогнулись бы.
Бабушка получила трон, убив своего мужа и, возможно, несчастного елизаветинского узника – единственного претендента на престол. А брат императора участвовал в убийстве отца.
Завуалируют такую историю другие люди, не Пушкин — Соловьев, Семеновский, Брикер, Бильбасов…
Интересно, что одной кровавой истории было бы меньше, если бы Елизавета в какой-то момент послушалась голоса сердца. И соблюла бы законность, оставив Иоанн Антоновича на троне. Ничего бы для нее не поменялось. До его совершеннолетия она бы оставалась абсолютной правительницей России. А ее бездетность была компенсирована взрослеющим рядом ребенком. К которому, как известно, она не испытывала неприязни.
Все 22 года правления она бы жила в согласии со своей совестью. Не опасаясь за свой престол и воспитывая наследника сообразно своим представлениям.
Эти действия, безусловно, остановили бы цепь кровавых событий. Екатерина не убила бы Петра III и…
Глупо предугадывать события, которые уже произошли… Но Елизавета могла сложить историю романовского рода и России по своему усмотрению. Если была бы дальновиднее и… милосерднее.

Источники:

1. С.Ф.Либрович «Император под запретом», 1912

2.

3.

4.