KTwins

Когда Генрих Шлиман работал на раскопках Трои, археолог Хуман обнаружил в Пергаме, чуть южнее Трои, знаменитый алтарь. Его вывозили из Турции на судне императорского флота. Гардемарин, помогавший грузить находку, написал о Хумане и Пергамском алтаре восторженное письмо родителям. Через некоторое время он получил недовольный ответ. Не Хуман, а Шлиман, писал отец, пора бы знать. А место называется не Пергам, а Пергамос, что означает: акрополь Трои.

Его имя знал весь мир. Почетный член Королевского Археологического института Великобритании и Ирландии. Член Германского Археологического института в Афинах. Обладатель Почетного диплома Оксфорда. Награжден Орденом Короны 2-й степени в Германии и золотой медалью за достижения в науках и искусстве в Англии.

Но современные энциклопедические словари знакомят нас с другим человеком. «Археолог-любитель» пишут они, «авантюрист», «дилетант», чья деятельность «не носила научного характера»…

КТО ТЫ? ОТКУДА ТЫ РОДОМ?

«Одиссея», 7, 237

Трою должен был открыть кто-то другой. Тот человек должен был окончить классическую гимназию и университет, войти в научные круги, выдвинуть смелую гипотезу, а затем, с помощью широкомасштабных раскопок, найти пресловутую Трою. Тогда бы никто не усомнился в том, какой вклад этот ученый внес в науку. Он был бы признан при жизни. А после смерти в энциклопедических словарях напротив его фамилии стояли бы слова — выдающийся ученый-археолог, изменивший укоренившиеся представления историков о доисторических цивилизация.

Но Судьба любит куражиться. Для своей миссии она выбрала мальчика из бедной семьи пастора в немецкой деревушке Ангерсхаген. Сына пьяницы, бабника, мота и отравителя собственной жены. Самое большее, чего он мог добиться — открыть лавку и вести жизнь преуспевающего бюргера. Но у Генриха Шлимана было совершенно иное представление о счастье.

За 37 лет до рождения Шлимана французский археолог Шуазель-Гуфье составил карту северно-западной Анатолии и указал на холм Бунарбаши, где могла находиться Троя. Почти целый век эта версия считалась официальной. Для тех, кто признавал реальным существование древнего города.

В 1822 году любитель классической древности Чарльз Мак-Ларен обратил внимание историков на холм Гиссарлык. Но он никогда не посещал Турцию и не был археологом. К его словам никто не прислушался.

Этот год станет вехой в Истории. В этом году родится Генрих Шлиман.

Генрих Шлиман родился в Нойбукове. Через год после его рождения семья переехал в деревушку Ангерсхаген, где церковный приход был богаче. Живописная деревня — идеальная почва для фантазий. Там есть алтарь, под которым покоиться тело рыцаря Бранденкирла («изжаривший человека»), его левая нога по легенде постоянно вылезает из могилы, а где-то лежат спрятанные им несметные сокровища. Заколдованная дева парит над прудом Зильбершельхен с серебряной чашей в руках. Курган, где древний языческий вождь в золотой колыбели похоронил любимого ребенка. Эти предания живы и сейчас.

Около школы в Шверине, где учился Шлиман, стоит его бронзовый бюст. По легенде бюст, возмущенный чьим-то невежеством, «отворачивается» от школы.

Через пять лет после окончания реального училища Шлиман сбежит из Фюрстенберга, скучного провинциального городка, где он работал приказчиком в лавке. Ибо «не оказалось никакой возможности изменить скромное положение, в котором я был». С 29-ю талерами в кармане он отправится в Гамбург, искать счастье. Не найдет. И поплывет в Америку на судне «Доротея».

Бриг разбился у берегов Голландии. Несколько часов в расколоченной шлюпке девять человек боролись с ледяным ветром и волнами. Наконец море выбросило их на остров Тексель. В принципе Шлиману было все равно куда плыть. Голландия, так Голландия. Сохранилось письмо от 1841 года к одному из его друзей: «…намерен найти работу в Амстердаме, прожить в Голландии шесть лет, приобрести знания и деньги и через остров Яву отправиться в Японию». Почему в Японию? Наверное, самое экзотичное, что могло прийти ему в голову.

Все так и вышло. Россия для Шлимана была не менее экзотична, чем Япония.

С НИМ СОСТЯЗАТЬСЯ НЕ МОГ БЫ ТОГДА НИ ЕДИНЫЙ, ИЗ СМЕРТНЫХ

«Илиада», 3, 223

В 1864 году в Петербурге, в своей конторе, в доме № 28, на 1-й линии Васильевского острова 42-летний миллионер, купец Первой гильдии, почетный гражданин города, директор Императорского банка, Генрих Шлиман, отдает последние распоряжения — он закрывает свою фирму и филиал в Москве. Больше он никогда не будет заниматься коммерцией.

Шлиман встал, обвел взглядом притихших служащих, попрощался и закрыл за собой дверь. Секунда, и тишину за ней взорвали возмущенные голоса. Он знал, о чем они сейчас кричат. Ликвидировать дело было безумием. За 18 лет торговой деятельности в этой стране он не потерял ни копейки, каждая сделка приносила прибыль. Но еще большим безумием было продолжать бизнес. Потому что купец Шлиман, даже будучи миллионером, обладателем акций железнодорожных компаний в Америке, владельцем доходных домов в Европе, до конца своих дней в глазах интеллигенции останется спекулянтом и торгашом. Ставка в игре была неизмеримо больше нынешнего успеха… 23 года он надеялся, что деньги распахнут перед ним двери столичных салонов. Не получилось.

Он поменяет все: деятельность, страну, друзей и саму жизнь… И ему смешны эти крики. Потом он перестанет смеяться. Потому что крики за его спиной не утихнут никогда.

… ТЫ НЕ ХУДОЙ ЧЕЛОВЕК, НЕ НИЧТОЖНЫЙ,

ЕСЛИ ТЕБЕ, МОЛОДОМУ ТАКОМУ, СОПУТСТВУЮТ БОГИ

«Одиссея», 3, 375

Он приехал в Россию зимой 1846 года из Амстердама. Как агент торгового дома «Шредер и К^о». Карьера в Голландии сложилась на редкость удачно. Хотя он терпеть не мог слово «удача». Оно объясняет, почему один добивается чего-то в жизни, а другой — нет. Всего одно слово — и чья-то ничтожная жизнь оправдана. Ему больше нравилась собственная формула: «счастье — это результат трезвого расчета и собственной активности».

Он все просчитал. Сильная позиция в его игре — феноменальная память и потрясающее упорство. С того момента, как море вышвырнуло его у острова Тексель, он не терял ни минуты. Кое-какая работа спасала от голода. Все остальное время он учил языки. Голландский, английский, французский, итальянский, португальский, испанский. Постепенно выработался собственный метод: несколько страниц текста наизусть, потом исправление ошибок в произношении, вечером — составление текста из выученных фраз. На каждый язык — шесть недель. Впоследствии его метод оценят и возьмут на вооружение спецслужбы, в том числе ЦРУ и КГБ.

Экспортно-импортная фирма «Шредер и К^о» в услугах еще одного клерка не нуждалась. Но бухгалтер, который владел шестью языками, заинтересовал. Его взяли на испытательный срок. И не ошиблись. За два года из простого бухгалтера он стал поверенным компании. Затем выучил русский и открыл для Шредеров Россию. Позже, они войдут в Историю, как основные поставщики инструментов и продуктов питания для раскопок Трои.

Языки он будет учить всю жизнь. В Петербурге занимался шведским, польским, датским, словенскими языками, ново- и древнегреческим, латынью. Потом он добавит к ним арабский, китайский, японский, турецкий.

Через пять лет его банковский кредит в России вырастает до 57 тысяч. И в 1851 году он все пускает в дело — открывает банк в Сакраменто.

Ехать в Америку Шлиман не собирался. Но случайно из газет узнал о смерти брата. Людвиг Шлиман разбогател на золотых приисках в Калифорнии, открыл гостиницу. Но подхватил лихорадку и умер. Шлиман разыскал могилу брата, поставил памятник и… открыл собственный бизнес. Гениальное коммерческое чутье, почти звериный нюх, подсказало ему идеальную схему. Сакраменто — город золотодобытчиков и игральных заведений. Наличных всегда не хватает. Он связался с Лондонским отделением банка Ротшильдов и стал скупать золото. Работал совершенно один, не доверял никому. А когда тиф свалил его с ног, поставил кровать в «приемной». В Россию он вернется с удвоенным капиталом.

На Крымской кампании он заработает 400 тысяч рублей. «Я скуп и жаден, — напишет он в дневнике, — мне надо перестать быть таким. Всю войну я думал только о деньгах». Англия во время войны объявила морскую блокаду России. Шлиман использовал старые связи и через Восточную Пруссию и Мемель (Клайпеду) снабжал российские военные заводы селитрой, серой и свинцом. В чем его только не обвиняли! Немец поставляет в армию сапоги с картонной подошвой, фляги, пропускающие воду, ремни, провисающие под тяжестью амуниции!

Долгое время считалось, что в Россию после 1864 года его не пускали именно из-за коммерческих дел. Но причина в другом. Шлиман венчался с первой женой по православному обряду, а разводился в Америке, да еще и женился вторично. По законам православной России он был двоеженец, за что полагалась Сибирь.

Фактов, подтверждающих мошенничества, так и не нашли. Но обвинения не прекратятся, наверно, никогда.

СТРАШНО МЕНЯ САМОГО ПОБУЖДАЮТ И ДУХ МОЙ, И СИЛА…

«Илиада», 14, 198

Археология была выбрана не случайно. Он ничего не делал случайно. Его звериное чутье подсказывало, что эта деятельность становится перспективной.

До 1842 года понятия «археологические раскопки» не существовало. Те немногочисленные работы, которые проводились, не имели научных целей. В основном искали клады. Но в 40-50-е годы людей начинают интересовать исчезнувшие цивилизации. Консул Франции в Мосуле, Поль Ботта, проводит раскопки в Ниневеи. Французский консул в Багдаде, Фризель, изучает Вавилонию. Лофтус, англичанин, работает в Уруке и Сузе… В результате, собрания ассирийских древностей попадают в Лувр и Британский музей.

Ему было забавно следить за их «раскопками». Не так подходят к настоящему делу, не так! Потрясти мир может только величайшее открытие. Например, доказательства реального существования… даже не Гомера. А героев его поэм!

«Работаю день и ночь над моим археологическим трудом, … потому что не могу представить себе карьеру, более интересную, чем карьера автора серьезных книг. Можно придумать тысячи интересных вещей для рассказов в обществе».

Это не просто письмо к сыну. Это программа-минимум. Если все пойдет не так, как он предполагал…

Перед тем как заняться археологией, Шлиман объездил весь мир. Совершил даже паломничество в Мекку. А на основе путевых заметок написал свою первую книгу «Путешествия по Китаю и Японии». Его интересовало все: достопримечательности, музеи, средства сообщения, одежда, пища, монеты. Он старательно вел дневники, описывая полученные впечатления на языке той страны, в которой находился. В Сицилии, например, в четверти часа ходьбы от Катанини, он нашел пещеру Полифема. В точности такую, как описана в «Одиссеи». В море стоят две скалы, которые ослепленный циклоп швырнул в Одиссея и его спутников. Шлиман не сомневался, что Гомер был здесь.

К концу 1868 года, каким датируется письмо, Шлиман уже провел разведочные раскопки на Итаке. Побывал в Турции, на холме Гиссарлык. Двумя годами ранее он обосновался в Париже, на площади Сен-Мишель. И стал посещать Сорбонну. Слушал лекции по истории, искусству, археологии, иероглифики, санскриту. В 1869-м он представит на философский факультет Ростокского университета свой первый научный труд. Книгу «Итака, Пелопонес и Троя». Оба референта дадут положительные отзывы. Один отметит, что солидное, самостоятельное исследование заслуживает признания. Другого поразят «разнообразные познания этого самоучки». Шлиману будет присуждена степень доктора философии.

Все, что касается Трои, сочтут абсурдным.

Всерьез говорить о троянской войне в середине XIX века было таким же безумием, как предсказывать полеты в космос или будущий компьютерный век. Ученые мужи смеялись. Но у Шлимана были свои авторитеты. Вергилий, Овидий, Пиндар, Гораций верили Гомеру. Гете, Шелли, и Шиллер считали, что самый первый в истории человечества роман о любви, принадлежит руке гения. Он органичен и целостен. И ничто не мешало Гомеру записывать свое творение. В это же время уже была написана «Песнь песней».

Шлиман выстроит и этот бизнес. Он разработает план раскопок и метод их ведения. Им и сегодня пользуются археологи. Создаст поселок для сотни рабочих, обеспечит их питанием и инструментами. По всему миру откроет агентства. Они будут рассылать в редакции крупнейших газет его отчеты о раскопках.

В его коммерческую деятельность было вовлечено полмира.

О его научной деятельности заговорит весь мир.

РАДОСТНО ПАРУС НАПРЯГ ОДИССЕЙ, И ПОПУТНОМУ ВЕТРУ ВВЕРИВШИСЬ, ПОПЛЫЛ…

Одиссея, 5, 269

Проводник отстал, его уставшая лошадь шагом пересекала плоскогорье. Впереди, подгоняя своего коня, мчался чужеземец. Весь день с книгой в руках он бегал вокруг холма Бунарбаши, что-то измеряя, записывая, недовольно хмурясь и цокая языком.

…над Галлеспонтом широким, на мысе, вдающемся в море, Так, чтобы издали с моря все люди могли его видеть возвышается холм. На нем и стоит крепкостенная Троя. С холма открываются виды: с одной стороны на море, где из воды выступает утес Посейдона, с другой — на самую высокую вершину горы Иды, Гаргар. К Гаргару холму, где роща его и алтарь благовонный…, Зевс устремил своих коней и воссел, Град созерцая троян и суда меднобронных данаев. Долина, где реки Симоис и Скамандр быстрокатные воды сливают, и есть арена военных действий. А рьяные кони вождей … стояли у заболоченных берегов рек, … селину болотную щипля. Рядом с холмом бьют два ключа: Теплой водой струится один, …Но источник другой и средь лета студеный катится.

Холм Бунарбаши никак не подходит под это описание. Он находится в трех часах езды от моря — ахейцам пришлось бы прошагать до Трои 84 километра, холм слишком мал для города-крепости, вокруг не два источника, а сорок.

Шлиман окинул взглядом окрестности. Первое, что бросается в глаза в долине реки Скамандр — величественный холм Гиссарлык (в пер. с тур. — «крепость»), словно предназначенный для большого города с цитаделью. Одна из вершин Иды, Гаргисса, представляет собой широкое плато. Расселины горы полны фиалок и махровых гиацинтов. Тотчас же … земля взрастила цветущие травы, Донник росистый, шафран и густые цветы гиацинта. От холма до моря час ходьбы — троянцы легко могли слышать ахейские флейты.

Конечно, за три тысячи лет ландшафт изменился. Но, даже учитывая изменения русла рек и движение береговой линии, эта местность куда более соответствует тексту «Илиады»!

Проводник время от времени с ужасом поглядывал на чужестранца. Слава аллаху, теперь он успокоился, больше не бегает по долине, поднимая черепки и целуя их.

Раскапывать Трою он начнет в одиночку. Предполагалось, что кто-нибудь из мира науки заинтересуется раскопками. Желающих не оказалось. Инженер и архитектор Дерпфельд присоединится гораздо позже.

Долгое время единственными «партнерами» Шлимана оставались классики литературы и истории.

ИСТИННО, ВЕЧНЫМ БОГИНЯМ ОНА КРАСОТОЮ ПОДОБНА!

«Илиада», 3, 158

Бизнес предполагал еще одного партнера. Он подыскивал его с особенной тщательностью. Ибо партнер был особый. Один раз он уже ошибся. Эта ошибка стоила ему 17 лет мучений. Екатерина Лыжина не любила его. Не в 15 лет, когда они познакомились. Не в 18, когда он сделал ей предложение. Он взял ее измором. Упорства Шлиману было не занимать. Все годы неудачного брака он надеялся на счастье. И вплоть до 1866 года мечтал, что Екатерина поедет с ним в Трою. «Не привози с собой Гомера», — писала она ему. И считала мужа сумасшедшим иностранцем, помешавшимся на языках и мифах. Последнюю попытку примириться он сделает уже в Париже. Она пришлет резкий, почти враждебный ответ. И он с грустью напишет в дневнике: «Сегодня в Петербурге сочельник. Сердцем и мыслями я рядом со своими маленькими, любимыми Сергеем, Натальей и Надей». Он разведется в Америке. Цена его свободы поистине огромна. Он никогда больше не увидит своих детей.

Шлиману 47 лет. Он очень одинок. За всю жизнь никто никогда не любил его. В обмен на то, чтобы его понимали, он готов поделиться всем, что у него есть. «Может быть, Вам знакома дочь ученого, — пишет он другу, афинянину. — Она должна быть бедной, но образованной девушкой, любить Гомера. Она должна быть греческого типа и, по возможности, красивая. Но главное — доброе и любящее сердце». Удивительно, но такая девушка нашлась. Ее имя — Софья Энгастроменос, ей 17, она закончила лучшую гимназию Греции, ее отец недавно разорился. И она — красавица.

В Софью он влюбится сразу. Но не в его правилах покупать первый же предложенный товар. Всполошенное женское население Афин и предместья выстроилось у гостиницы «Англетер». Согласно газетному объявлению миллионер Генрих Шлиман выбирал себе невесту, просматривая по пятнадцать претенденток в день. Женщины по очереди входили в комнату, Шлиман предлагал им присесть, записывал имя, задавал несколько вопросов, после чего делал пометки. «Другой» Софьи он не найдет. Но помолвка едва не расстроилась. На его вопрос, почему девушка готова выйти за него замуж, Софья ответит — «вы богач, так хотят мои родители». Не такого ответа ожидал стареющий романтик…

Он надеялся, что молодая девушка увидит в нем наставника. А искренняя любовь родит у нее ответное чувство… Софья быстро поняла ошибку. «Господин Шлиман, — написала она, — я восхищаюсь Вами. Я знаю, что после замужества полюблю Вас по-настоящему. У меня есть глаза — я вижу, что Вы любите меня. Что же мне делать?»

После постановки трагедии Софокла «Эдип в Коломне» в 406 году до н.э. свадьба Генриха Шлимана и Софьи Энгастроменос стала величайшем событием в жизни этого афинского предместья. За день до свадьбы Шлиман заставит отца невесты подписать контракт. По нему Софья ни при жизни, ни после смерти не могла претендовать на его состояние.

После медового месяца Шлиман вплотную занялся образованием жены. Он нанял ей преподавателя немецкого, записал студенткой Парижского университета, профессор из Сорбонны учил ее французскому и греческому. Ежедневно она писала сочинения на латыни, а по вечерам он читал ей книги на немецком. Шлиман хотел, чтобы до раскопок Трои Софья познакомилась с «Историей древнего искусства» Винкельмана, открытием Бельцони египетских гробниц, с находками мраморных и бронзовых скульптур в Геркулануме и настенной живописью Помпеи. Слава Богу, что эта каторга была ей по душе!

… НЕУСТАННО У СКЕЙСКИХ ВОРОТ ОНИ БИЛИСЬ

«Илиада», 18, 453

Мир узнал его имя в 1873 году. Он добился того, что хотел. Только слава его больше похожа на славу Герострата…

Первые годы раскопок ничего не дали. Гиссарлык оказался «крепким орешком», вернее «луковицей». Холм состоял из нескольких слоев. К концу 1872 года появились развалины стен со следами пожара. Затем, огромные ворота. Скейские! Но доказательств по-прежнему нет. К весне 1873 года доктор Шлиман решает прекратить раскопки…

Клад огромный, как сокровища царицы Савской, 870 предметов, полтора килограмма золота, был найден в один из последних дней. Шлиман тут же назвал его «кладом Приама».

Они не находили себе места. Эти ученые, ординарные профессоры древней истории. Все эти Тксье, Вернике, Захау, Конце, Штарк, Курциус… Три года они с усмешкой взирали на потуги горе-ученого. Дилетант, самоучка, коммерсант! Он не имел права на открытие!

«Американский немец, без сомнения, купил все эти вещи у антикваров», — пишет директор Афинской библиотеки.

«К человеку, который занимался контрабандой, нельзя относиться серьезно», — уверяет профессор Вернике.

«Кто нам докажет, что это не подделка?» — восклицает его коллега.

«Потрясающая мистификация!» — выносит приговор профессор Штарк.

Одобрительная пресса еще обиднее. Открытие — слепая удача дилетанта.

Оснований для обвинений было более чем достаточно.

Он мечтал, чтобы весь мир участвовал в его раскопках! В первой редакции «Илиона» он вводит в повествование дочь своего друга, известного врача Вирхова. Но тот, прочитав рукопись, отписал Шлиману: «Сосуд с головой быка нашла не Адель, а владелец поля господин Туниг. … Молодые девушки не должны привлекать к себе внимание общества». На что Шлиман не преминул ответить: «История с сосудом — не такой уж большой грех; напротив, это может оказать благодетельное воздействие на наших немецких дам и привить им вкус к археологии».

Никогда и нигде Шлиман не сообщал точное место и время находки. Этот факт вызвал множество слухов. Мол, клад не целостен. То есть, куплен по частям у антикваров или собран за годы раскопок. Однако специалисты никогда не сомневались в его подлинности. И не стоит забывать, что Шлиман работал под аргусовым оком турецкого надзирателя. Правительство Турции могло узнать о кладе. И тогда сокровища исчезли бы в хранилище Константинопольского музея. Он вывезет клад тайно, на греческом судне «Таксиархус». И заплатит Турции 10 тысяч долларов вместо четырех ожидаемых.

Основным свидетелем находки он называл жену. Но в то же время в письме к директору Британского музея сообщает: «из-за внезапной смерти отца госпожа Шлиман покинула меня в начале мая. Клад был найден в конце мая, но поскольку я всегда хотел сделать из нее археолога, я написал, что она была со мной».

Несмотря на то, что Софья участвовала в раскопках Трои наравне с мужем, ее деятельность оставалась в тени. Она составляла каталоги, описывала находки, вела переговоры с властями. В 1872 году Шлиман выделил ей участок, который она должна была исследовать самостоятельно.

Ситуацию осложнило и письмо Шлимана к своему агенту: «… я вынужден представить эти драгоценности в моей книге. … я прошу подыскать мне в Париже ювелира, на которого я мог бы положиться. Ювелир должен хорошо разбираться в древностях и обещать не ставить своего клейма на копиях». Дальше просьбы дело не пошло. В этом отпала необходимость. Кроме того, в тот год он вообще не покидал Грецию.

Незадолго до смерти Шлиман поймет, что за гомеровскую Трою принял не тот город, а гораздо более древний. И к Приаму, царю «крепкостенного града», сокровища не имеют никакого отношения. «Я нашел то, что искал. И я разрушил то, что искал…» Его метод ведения раскопок прост: добраться до древнейших слоев, где могла находиться Троя. Поздние наслоения отбрасывать. Как мусор.

Современные археологи насчитывают в холме 9 слоев. И до сих пор спорят, какой же из них Троя.

Во время Второй мировой войны сокровища Трои исчезли из Берлинского музея. Они были найдены лишь в 1993 году в заказниках… Пушкинского музея. Там они находятся и сейчас.

 

ПОСЛЕ ТОГО КАК ТЫ ВСЕ ЭТО СДЕЛАЕШЬ, ВСЕ ЭТО КОНЧИШЬ,

В СЕРДЦЕ СВОЕМ И В УМЕ ХОРОШЕНЬКО ОБДУМАЙ…

«Одиссея», 1, 293

Почти двадцать лет его имя не сходило с газетных полос.

1876-й — найдена усыпальница царей в Микенах и тридцать килограммов золота в предметах архаичного быта.

Греческое правительство, подначиваемое Археологическим обществом, после долгих проволочек разрешает раскопки в Микенах. Но только в верхнем городе. Они издевались! В акрополе, по свидетельству Павсания, автора «Описания Эллады», нет никаких древностей. Знаменитая могила царя ахейцев, Агамемнона, располагается где-то в нижнем городе. А там копать запрещено. Но доктора Шлимана интересует как раз верхний город. Он совершенно по-другому трактует Павсания!

В Микенах Софья по праву разделила славу мужа. В том месте, которое Шлиман отвел ей для раскопок, она нашла большую гробницу. И хотя сокровищ там не казалось, ее открытие имеет ценность для науки. На свет было извлечено много керамики и предметов архаичного быта микенской цивилизции.

Кубок, найденный в одной из гробниц, в точности соответствует описанию кубка Нестора в «Илиаде»:

«Кубок красивый поставила, из дому взятый Нелидом,

Окрест гвоздями златыми покрытый: на нем рукояток

Было четыре высоких, и две голубицы на каждой

Будто клевали, златые; и был он внутри двоедонный» (11, 632)

1880-й — найден дворец в Орхомене и сокровища царя Миния.

Ярлык «авантюрист» прочно приклеился к его имени… Сколько нужно еще этих дворцов и кладов, чтобы его, наконец, признали ученым? Он, словно мифический царь Мидас! К чему не прикоснется, все превращается в золото. Когда-то это радовало… Но дар оказался наказанием. Царю Мидасу удалось умолить богов забрать злосчастный дар. Генрих Шлиман, несет его, как крест, всю жизнь.

И тогда он начинает писать свою повесть.

Это не мемуары. И не исповедь. Романтическая повесть о жизни Генриха Шлимана адресована не широким массам. Она должна стать предисловием к очередному научному труду, книге «Илион». Пятой из десяти им написанных. Профессоры, люди науки, те, кто не устает называть его выскочкой и парвеню от науки — вот ее будущие читатели. Самые ожесточенные голоса раздаются из Германии. Шлиман пишет автобиографию в традициях немецкого романтизма.

«Мой отец не был ученым. Но он часто рассказывал о великих деяниях героев Гомера. От него я с горечью узнал, что Троя была сожжена и полностью исчезла с лица земли. В 1829 году, на Рождество, я получил в подарок иллюстрированную «Всемирную историю для детей» Еррера. На гравюре были изображены огромные стены города и Скейские ворота. И я сказал: «Отец, Вы ошиблись. Если Троя имела такие стены, они не могли исчезнуть бесследно. Я вырасту и раскопаю Трою».

Несчастный мальчик из благочестивой, но бедной семьи всю жизнь ищет свой «голубой цветок», призрачную Трою. На пути к заветной цели он преодолевает все: унижения, голод, чахотку, муки любви. Как сказал Ирвинг Стоун, автор самой известной биографии Шлимана: «он не лгал: стирал на доске своей жизни выведенную мелом правду и твердой, уверенной рукой вписывал поэтическую легенду прошлого».

Доктор Шлиман хотел донести до своих читателей, что к степеням и званиям ведут разные пути. Не обогащение его цель. В основе всего мечта!

Наивная попытка … Повесть не произвела впечатления на современников. Ее попросту не заметили. Слишком сенсационна была его настоящая жизнь.

1885-й — в Тиринфе найден большой дворец с пропилеями, троном, залами и фресковой живописью в них.